Том 17. Записные книжки. Дневники - Страница 67

Постепенно записные книжки становятся неотъемлемой составной частью писательской работы Чехова. В воспоминаниях современников много говорится о том, как сам он показывал знакомым литераторам книжку (чаще всего не раскрывая), давал советы, как ее вести, какого рода записи вносить, напоминал, что художник должен трудиться постоянно.

Он любил повторять, что если человек не работает, не живет постоянно в художественной атмосфере, то, будь он хоть Соломон премудрый, все будет чувствовать себя пустым, бездарным, — вспоминал И. А. Бунин. — Иногда вынимал из стола свою записную книжку и, подняв лицо и блестя стеклами пенснэ, мотал ею в воздухе:

— Ровно сто сюжетов! Да-с, милсдарь! Не вам, молодым, чета! Работник! Хотите, парочку продам?» (И. А. Бунин. Чехов. — Чехов в воспоминаниях, стр. 526). Бунин приводит высказывания Чехова, которые перекликаются с его записями (ЛН, т. 68, стр. 670).

О том, какое место занимали записные книжки в работе Чехова, говорят в воспоминаниях А. И. Куприн (Чехов в воспоминаниях, стр. 557, 564), Т. Л. Щепкина-Куперник (тот же сборник, первое издание, М., 1947, стр. 215), А. Федоров («Памяти Чехова», М., 1906, стр. 170), Петр Нилус («Речь», 1914, № 177, 2 июля), М. Дроздова («Новый мир», 1954, № 7, стр. 212).

Особая стадия — после заметок в записных книжках — записи и наброски на отдельных листах. Такого рода наброски к повестям «Три года», «Мужики», к рассказу «Бабье царство», к пьесе «Три сестры» делаются, очевидно, в тот момент, когда произведение уже полностью овладело мыслью автора. Отсюда — бо́льшая сосредоточенность и целенаправленность заметок, связанных друг с другом тесней и непосредственней, чем в записных книжках, где они разделены временем, перемешаны с другими записями.

Можно предположить, что большая часть заметок на отдельных листах не сохранилась — Чехов их уничтожал вместе с черновой рукописью после того, как переписывал текст набело (см. в письме к О. Л. Книппер от 3 ноября 1903 г. о «Вишневом саде»: «… пьеса у тебя; ведь это единственный экземпляр, смотри не потеряй, а то выйдет очень смешно. Черновые листы я уже сжег»).

Таким образом, записные книжки — часть большого творческого цикла: записи в книжке — заметки на отдельных листах — черновая рукопись — беловая рукопись — верстка и печатный текст — его правка для последующих изданий. В редких случаях сохранялись все или почти все звенья этого цикла (в преимущественном положении оказался, например, рассказ «Невеста» — смерть писателя помешала уничтожить рукописи).

Первые публикации записных книжек Чехова и заметок на отдельных листах были сделаны лишь спустя 10 лет после его смерти.

В 1914 г. вышел юбилейный сборник под редакцией сестры писателя М. П. Чеховой (Слово, сб. 2). Второй раздел книги состоит из двух частей: «Темы, мысли, заметки, отрывки» — там были опубликованы записи Чехова на отдельных листах; и — «Из записной книжки»: творческие заметки из I записной книжки, представленные выборочно.

Эта первая публикация, хотя и не полная, вызвала большое количество откликов. А. Г. Горнфельд увидел своеобразие чеховских записей в том, что в них нет «чистого сырья»: «Здесь относительно мало подмеченного в жизни и страшно много пересоздающего жизнь» (А. Горнфельд. В мастерской Чехова, — «Русские ведомости», 1914, № 161, 2 июля); «то, что Чехов был хороший наблюдатель, знает всякий. Заметки в его записной книжке говорят о другом: он был прежде всего изобретатель, удивительно богатый выдумкой, яркой и убедительной». По мнению критика, Чехов, оставаясь в произведении реалистом, выступает в процессе творчества, в записных книжках, «как бы фантастом реализма». Сходную мысль выразила Б. Колтоновская в статье «Чехов как новатор (К десятилетию со дня смерти)». — «Речь», 1914, № 182, 7 июля: она говорила о «невероятных» штрихах, «противоречащих бытовому правдоподобию». О записных книжках Чехова в связи с публикацией в сборнике «Слово» писали также: С. Верин. Чеховский уголок. — «Свободный журнал», 1914, июль; П. Киселев. Из записной книжки Чехова. — «Утро», 1914, № 2357, 2 июля; В. Е. Ермилов. Светлый смех. — «Заря», 1914, № 26.

Среди литературно-критических откликов на первую публикацию отрывков из записной книжки Чехова заметно выделяется статья К. И. Чуковского. Критик-исследователь задался целью раскрыть то общее, что роднит самые различные по темам записи. Он так определил «неотвратимый закон в заколдованном чеховском царстве»: «Логика вещей извращается: из каждой причины вытекает неожиданное, противоположное следствие <…> Каждый образ слагается из двух внутренне противоречивых частей, взаимно отрицающих друг друга. Главный эффект заключается именно в их полярности» (К. Чуковский. Записная книжка Чехова. — «Нива», 1915, № 50, стр. 933. Частично вошло в его кн.: «О Чехове». М., 1967, стр. 163–168). Перекликаясь с А. Горнфельдом, К. Чуковский подчеркивал особую художественную природу чеховских записных книжек, писал о стремлении автора к раскрытию бессмыслицы, абсурда современной жизни, доходящих до заостренно-гротескового, фантастического неправдоподобия.

В 1916 г. появился последний, 23-й том Полного собрания сочинений Чехова, второго издания, начатого А. Ф. Марксом (в 1903 г. вышли 16 томов). Специальный раздел там составляют «Темы, мысли, заметки, отрывки». Тексты записных книжек Чехова входили в последующие собрания сочинений: см. т. 23 Полного собрания сочинений, изданного в Петрограде в 1918 г. и повторявшего второе издание А. Ф. Маркса; т. 12 (1929) Собрания сочинений под общей редакцией А. В. Луначарского и ред. коллегии — С. Д. Балухатый, С. Д. Зозуля, М. Е. Кольцов, Г. Б. Сандомирский, куда вошли записные книжки и дневники писателя; т. 12 (1933) Полного собрания сочинений под редакцией А. В. Луначарского и С. Д. Балухатого; т. XII (1949) ПССП, включающий, наряду с I, II и III-ей записными книжками (творческие заметки), записи на отдельных листах, на оборотах других рукописей и дневники (1890, 1896–1903). См. также т. XI (1956) в Собрании сочинений в 12 томах, выпущенном Гослитиздатом в 1954–1957 годы и в 1960–1964 (т. XI этого издания вышел в 1963 г.).